В Государственном Музее архитектуры имени Щусева проходит выставка живописи Ивана Лунгина «Спальный район». Единственное, что отличает эту выставку от привычной живописной экспозиции,– пейзажи написаны на брезентовых раскладных кроватях, развешенных на белых стенах Аптекарского приказа.

Не надо думать, что Иван Лунгин родился и жил в Южном Бутове, наблюдая из окна расставленные в полях 16- и 25-этажные жилые ящики. Все адреса художника: Остоженка и Воздвиженка в Москве, бульвар Бастилии в Париже – не отнесешь к спальным районам. Так что "Спальный район" – не натура, а символ.

Я вполне могу представить художника, который наполнил бы тему "Спальных районов" зубной болью за Россию. Там каждая туча сгущалась бы над цивилизацией, а каждый закат был бы закатом Европы. Видел я такие выставки. Могу представить и другую – в духе веселого современного искусства, коробок "Синих носов", псевдогламура или псевдодизайна. Но выставку, которая открылась в палатах Аптекарского приказа, трудно было представить заранее.

В образах городов, наброшенных на раскладушки, есть депрессивность, но не назойливая и не выспренняя. Это депрессия меланхолии, а не мизантропии. В самих городах нет ничего красивого, перед нами не туристские виды, даже не обаятельные детали, а городские панорамы, на которых дома встречаются между собой. Зато лица домов симпатичны и значительны. Здесь трудно угадывать Москву, Париж, Милан или Венецию – все эти города Иван Лунгин называет в качестве своих моделей. Но цвета и формы повсюду – что в "Москве", что в "Венеции" – удивительно гармоничны, в этих спальных районах художнику снятся на редкость просветленные сны.

Письмо выдает хорошую живописную школу, уроки Наталии Нестеровой не прошли даром. Это если смотреть каждую работу в отдельности. Если же оценить все разом, поймешь, что не были напрасны и годы учебы во французской художественной школе. Уроки современного искусства – мыслить не произведениями, а сериями, проектами – явно усвоены и предъявлены на этой выставке.

Идея воспользоваться вместо холста брезентом раскладушки пришла случайно, утверждает художник, холста-то и не было, а раскладушка – она вот, на антресолях. «Почему именно раскладушка? Все получилось нечаянно. Началось с того, что она стояла в углу, а у меня не было холстов. Вот я и подумал: вот натянутый холст, он в раме, готов к употреблению. Первая раскладушка – белая, рваная, была покорна и послушна. На многих из них я спал. Это семейные реликвии. Всё – семья, родственники, знакомые, дача, квартира – как и спальные районы – это что-то из прошлого. Это уходящий совдеповский мир. Ну, кто теперь имеет дома раскладушку? Их было очень сложно найти. «Спальные районы», я имею в виду то, что рисую: пятиэтажки, «хрущёбы». Я бы мог назвать их «Хрущёбы». Но, по-моему «Спальный район» с раскладушкой более созвучен и концептуален», - говорит Иван Лунгин. Его первая продранная живописная раскладушка пропутешествовала из Москвы в Париж на выставку в Espace Cardin и обратно, не вызвав ни малейшего интереса таможенной службы. Она начала серию, для которой художник собрал старые кровати своих друзей и знакомых – заштопанные, растянутые, так сказать, належанные.

Поскольку в советском быту раскладушка успешно заменяла диван (как авоська – сумку), она соединяет лень и лежание с усердием живописца, домашний уют с бездомностью. Раскладушка не менее символический предмет, чем двери, на которых написана десятая часть мирового художественного запаса, но современна, трансформируема и при этом совершенно обыденна. Работать на раскладушках – значит не придавать своей живописи и своей персоне особого значения, быть готовым к тому, что ее опять сложат и уберут на антресоли. Но именно так и должен сегодня вести себя художник.


Выставка живописи Ивана Лунгина «Спальный район» продлится в Государственном Музее архитектуры имени Щусева до 12 января.